У меня не самый большой опыт встреч с читателями, но каждой такой встречи я жду с волнением и замиранием сердца: а придете ли вы, интересно ли вам то, что я делаю? Писатели любят встречаться с читателями. Потому что – обратная связь, потому что нет ничего интереснее, чем посмотреть в глаза людям, которые тебя читают. Потому как даже у писателей с миллионными тиражами случаются моменты неуверенности в себе, а встречи с читателями от такой неуверенности лечат. А вот зачем читатели ходят на встречи с писателями? Как показывает моя практика таких встреч (а я бываю на них и читателем, и писателем), ходят а) чтобы удостовериться, что такой человек, который пишет так, что тебе хочется с ним познакомиться, действительно существует, б) чтобы задавать вопросы. Больше прикладного, чем экзистенциального порядка: как идея пришла в голову, а не о том, как жить дальше. Кажется, последний, кого об этом спрашивали всерьез, был Лев Толстой, и этот выбор не кажется мне удачным, если вспомнить про Анну Каренину и поезд.

Если вы не готовы, это может показаться как минимум странным: «сбиваются» на фальцет взрослые люди, оглушительно трещат барабаны и гонги – полноте, да опера ли это, если добрую половину действия артисты вместо того, чтобы петь, дерутся на мечах и прыгают, как акробаты? Опера, друзья мои, опера. Но – другая, Пекинская, отличная от всего того, что вы до сих пор называли оперой. Кстати, когда-то Лучано Паваротти, увидев ее, был так впечатлен, что попросил, чтобы его загримировали под Сян Юя из спектакля «Прощание всемогущего Бавана с любимой». Вы можете посмотреть на этот грим в прекрасном фильме одного из самых знаменитых китайских режиссеров Чэна Кайгэ «Прощай, моя наложница». Когда-то именно с него начался мой интерес к Китаю и любовь к Пекинской опере, которую я беззаветно люблю и сегодня. Если вы с ней еще не знакомы, есть шанс: 2 и 3 сентября в Большом театре Беларуси Китайский государственный театр Пекинской оперы дает спектакль «Военачальницы семьи Ян». Жду с нетерпением.

Кому-то нравится, кому-то неловко. Моя белорусская приятельница, ставшая профессором университета в Германии, жаловалась, что никак не может привыкнуть к немецкой привычке ходить в сауну голышом. Хотя знает: в Германии у нудистской культуры давние корни и даже свои политические оттенки. Это называется FKK – Freikörperkultur, культура свободного тела. И, как показывает история, в этом названии важно все: и культура, и тело, и свобода. Особенно свобода. Самыми большими поклонниками нудизма всегда были люди с левыми взглядами, что подтверждает известный немецкий политик Грегор Гизи, выросший в восточной Германии, ни разу не проигравший выборов в Бундестаг и ставший одним из лидеров европейских Левых. Но вот ведь проблема: нудизма в Германии становится все меньше. Исследователи говорят, что в умирании традиции виноваты не мигранты, хотя, понятное дело, они относятся к обнаженности совсем не так, как немцы. Традиция медленно, но верно становится одним из отдаленных последствий (очень неожиданным, но все же последствием) объединения Германии.

В чешских пивных перестали обсуждать политику. Говорят о чем угодно – о семье, детях, рыбалке, охоте, лыжном сезоне, о женщинах и мужчинах, наконец, но не о политике. И этому тренду как минимум пятнадцать лет, утверждает декан факультета социологии Карлова университета Иржи Винопал. С 2004 года под его руководством проводится ежегодное исследование социальной жизни чешских пивных. Даже не думайте смеяться: пиво и все, что с ним связано, в Чехии – национальный институт, отношение к этому серьезнее некуда. Меняется жизнь и ее ритм, социальный строй, отношения между людьми, но одна вещь остается неизменной – ты всегда можешь прийти в пивную, заказать кружку пенного и поговорить с друзьями. За первой кружкой идет вторая, третья… разговор все оживленнее. По крайней мере, так было до сих пор. Но все меняется, и чешские пивные тоже.