В прекрасный апрельский день, не предвещавший ничего глобального, на Советский Союз обрушилась перестройка. Оценивать ее можно по-разному, но одно очевидно: дались перемены нелегко. Как часто мы повторяли старую китайскую поговорку: не дай Бог жить в эпоху перемен. Китайцы, ясное дело, согласны: перемены – утомительно и нескончаемо. Вся жизнь – борьба, а где же свет в конце туннеля? Но, похоже, жители Поднебесной уже различают свет и нашли свою дорогу в светлое будущее.

Началось все, как мне кажется, в 1976 году, который оказался так богат на символы, что любой даже не суеверный человек поверит в его особенное значение. Начнем с того, что это был год Дракона, который, как мы помним, для Китая – покровитель и тотем. Под этим знаком родился и Дэн Сяопин, которому судьба уготовила особую роль.

Итак, в январе 1976 года Китай потрясла кончина тогдашнего премьера Чжоу Эньлая, всеми уважаемого и любимого.

Но как показали дальнейшие события, это был только пролог: в результате сильнейшего землетрясения в Таншане погибли 240 тысяч человек,

а вскоре после него умер Чжу Дэ, ведущий военачальник.

 

В августе разлив «колыбели китайской цивилизации» реки Хуанхэ привел к крупнейшему наводнению за десятилетие. И все эти тревожные знаки сошлись воедино, когда в сентябре в мир иной отправился сам великий кормчий Мао Цзэдун. Немногие выжившие в Культурную революцию астрологи в один голос предрекли начало новой эпохи. 

То ли голос их был силен, то ли Дракон помог, но жизнь действительно начала меняться. Несмотря на то, что за 25 лет существования народной республики экономический рост превысил тот же показатель за предыдущее столетие (с 1820 по 1949 годы), по сравнению с другими странами Китай день ото дня становился все беднее и слабее. Так что подорванная Великим скачком и Культурной революцией страна была одной из беднейших в мире: 80% населения жили на сумму меньше доллара в день, лишь треть взрослых умели читать и писать, промышленность отстала от Запада на многие десятки лет, связи с внешним миром были сведены к минимуму. 

В этих сложных условиях в декабре 1978 года у руля китайской компартии встал Дэн Сяопин.

Как сказал один мой знакомый бизнесмен, успешно торгующий с восточной страной на протяжении последних пяти лет: «Самое большое счастье Китая – то, что у него был Дэн, великий человек. Если бы не он, люди могли умереть с голоду».

Как и все гениальное, рецепт оказался простым: капитализм. Самое сложное было найти в себе силы произнести слово, а затем разъяснить его значение и необходимость. Чтобы даже неграмотным крестьянам было понятно, Дэн Сяопин не уставал повторять народную поговорку из родной Сычуани: «Не важно, какого цвета кошка, главное, чтобы она ловила мышей». Так родился новый прагматизм, ставший позднее основой теории «построения социализма с китайской спецификой».

Строить капитализм, конечно, нужно было под руководством Коммунистической партии, и обоснование для этого в некотором смысле  противоестественного союза было примерно таким же, как обоснование необходимости введения новой экономической политики (НЭПа) в молодой Советской России. В самом начале реформ Дэн Сяопин обнародовал четыре принципа верности коммунистическим идеалам: КНР продолжит идти социалистическим путем, страной будет править диктатура пролетариата, реформы будут осуществляться под руководством компартии, а КПК будет исходить из «духовного наследия марксизма-ленинизма и Мао Цзэдуна». Сегодня многие то ли в шутку, то ли всерьез утверждают, что великий кормчий переворачивается в гробу от того, что напротив его мавзолея уютно расположился оплот буржуазии – ресторан МакДональдс, но с этим уже ничего не поделаешь: похоже, стремление к обогащению необратимо. Да и нет ничего плохого в этом желании, утверждал Дэн и предупреждал, что некоторые разбогатеют раньше других, но и это не страшно. Главное, что должно сделать государство – создать условия, чтобы обогатиться могло как можно больше людей, а лучше, если они смогут сделать это как можно быстрее. Богатые люди помогают поддерживать и укреплять стабильность общества, полагал руководитель.

Реформы начались с села, где и сегодня живет около 900 млн. человек. Китайские лидеры – люди осторожные, вряд ли они станут менять все наличные деньги в стране в одну ночь и осуществлять другие революционные изменения: те времена прошли безвозвратно, эволюция – путь, который более выгоден государству. Так что коллективные методы борьбы за урожай в один день не исчезли, для начала их ликвидировали только в одной провинции, передав землю в аренду крестьянам. Практически сразу сборы зерна увеличились на 10%. Эксперимент расширили до национального уровня, а за ним последовала земельная реформа с использованием «политики ответственности крестьянских хозяйств», введено свободное ценообразование для крестьян. Они потихоньку начали богатеть и покупать промышленные товары, до того бывшие лишь мечтой – холодильники, стиральные и швейные машины, телевизоры, а то и телефоны, еще недавно считавшиеся ненужной роскошью.

Успех аграрной реформы превзошел многие смелые ожидания: если до нее сборы зерна росли на 2.1% в год, то после – на 4.9%. Причем эксперты утверждают, что три четверти роста производительности труда в сельском хозяйстве с 1978 по 1984 год были вызваны именно реформой и лишь четверть – улучшением методов обработки земли.

Через семь лет после начала этой своеобразной перестройки Китай не только смог накормить свое огромное население, но и начал экспортировать продукты сельского хозяйства. Сегодня в стране имеется годовой запас зерна, в то время как высоким уровнем продовольственной безопасности во всем мире считается наличие двухмесячного зернового запаса. А ведь количество населения с тех пор не уменьшилось, как раз наоборот – возросло. Как говорил Премьер Государственного Совета Чжу Жунци, одна из главных проблем, с которыми сталкиваются крестьяне сегодня – перепроизводство: «Чтобы вы не выращивали, это уже есть на рынке».

И это не удивительно, ведь китайцы – потрясающе трудолюбивый народ. Природные и климатические условия на большей части страны – совершенно неблагоприятные. Только подумайте: здесь живет 21% всего мирового населения, и на них приходится лишь 7% мировых земель, пригодных для ведения сельского хозяйства. А они умудряются  несколько урожаев в год собирать!

Из-за «крестьянского приоритета», первые индустриальные реформы Дэн Сяопин начал в смежной области – пищевой промышленности. В 1978 году 100 предприятий провинции Сычуань получили право не отправлять прибыль в казну, а использовать ее для собственных целей. Основываясь на их опыте, была сформулирована «политика промышленной ответственности» (по аналогии с политикой ответственности крестьянских хозяйств): каждое госпредприятие заключало с государством специальный договор «о прибылях и убытках». Часть прибыли перечислялась в бюджет, а часть использовалась на месте для инвестиций, повышения зарплаты и т.д. Уже в 1980 году по этой схеме работали более 6 тысяч предприятий, а к 1992 году все госпредприятия были переведены на хозрасчет. Позднее были узаконены частные промышленные предприятия с количеством занятых менее 100 человек, и за пять лет их число выросло со 100 тысяч до 5.8 миллиона. Сегодня в Китае действуют 1.7 млн. частных предприятий, которые привлекли 132 млрд. долларов инвестиций и обеспечили работой 27 млн. человек, это самый динамично развивающийся сектор промышленности, обеспечивающий 45% роста ВВП страны.

В 1992 году Государственный совет провел новую реформу управления, передав в ведение самих госпредприятий такие функции, как ценообразование, ассортимент, инвестиции, кадры и внешнюю торговлю. Разрешили и экспериментировать с корпоративной системой, так что многие превратились в акционерные общества и выпустили котируемые на бирже акции. Сегодня государство заявляет о том, что намерено постепенно избавляться от своей доли акций во многих предприятиях, полагая, что это пойдет на пользу развитию экономики. 

«Гласность» – слово, хорошо нам знакомое. Есть у китайцев похожий термин – «открытость», ведь после культурной революции одной из наиболее важных сторон реформы стала политика открытых дверей, оказавшая влияние на все стороны жизни страны. Прежде всего она позволила жителям КНР восстановить контакты с остальным миром. Сегодня на учебу в США ежегодно отправляется более 40 тысяч китайских студентов, около 20 тысяч – в Европу, да и в Беларуси учатся почти тысяча молодых китайцев. Около 10 тысяч китайских ученых работают в институтах и  университетах за рубежом. Если во времена культурной революции иностранные языки изучали в основном в военных вузах, то сейчас в стране настоящий «английский» бум, этот язык изучают около 200 млн. человек, причем поветрию этому, как и любви, оказались все возрасты покорны.

Успех китайских реформ во многом обеспечили иностранные инвестиции и свободные экономические зоны (СЭЗ), возникшие после 1978 года в приморских районах страны. Сначала основными инвесторами были этнические китайцы из Гонконга, Тайваня, Сингапура и других стран со значительной китайской диаспорой. Сюда же в поисках заработков стекалась из провинции дешевая рабочая сила, готовая за мизерную плату день и ночь строить светлое будущее. За годы реформ более 390 тысяч иностранных предприятий принесли в китайскую экономику инвестиций на сумму 745.9 млрд. долларов. Сейчас в стране действуют более 150 тысяч предприятийс иностранными инвестициями, которые обеспечивают работой почти 20  млн. человек. Шэньчжэнь, самая успешная СЭЗ на границе с некогда британским Гонконгом, за 20 лет превратилась из десятитысячной деревни в трехмиллионный город с сотнями промышленных предприятий. Сегодня многие производители в стране могут торговать с заграницей напрямую.

Китай является членом Международного валютного фонда, Всемирного банка и других влиятельных международных экономических объединений, а в декабре 2001 года официально вступил и во Всемирную торговую организацию, переговоры с которой заняли долгих 15 лет. Рост производства в 2001 году, несмотря на замедление во всем мире, составил впечатляющие 7.5%. Товарооборот в том же году превысил 500 млрд. долларов, причем доля экспорта составила 266.2 млрд. долл. Валютные резервы страны являются вторыми в мире – 227 млрд. долларов по состоянию на конец 1 квартала 2002 года. Правда, растут они так быстро, что, несомненно, еще увеличатся к моменту выхода книги из печати.

Все это дает основания экономистам говорить о «китайском чуде», а некоторым и предрекать, что страна вполне может стать «экономической супердержавой XXI века». Существуют и прогнозы, что к 2020 году Китай станет крупнейшей экономикой в мире, обогнав Соединенные Штаты.

Конечно, не все так радужно, есть проблемы, причем немалые. Одна из самых серьезных – занятость: избыточная рабочая сила составляет, по некоторым оценкам, до 300 млн. человек, и цифра эта с годами уменьшаться не будет. Другой важный вопрос – медленный рост доходов крестьянства, в результате чего не увеличивается внутренний спрос, а ведь он – главный двигатель роста производства. Неизбежное социальное расслоение чревато социальной нестабильностью. Еще одна, на мой взгляд, специфически китайская проблема – возникшая пропасть между «базисом» и «надстройкой», материальным благополучием и не соответствующей ему внутренней культурой. Оно и понятно: построить жизнеспособный гибрид из капиталистической экономики и коммунистической идеологии – задача не из легких. Но китайская цивилизация – продукт самобытный и не стоит ей прописывать импортные лекарства, о чем и Премьер Чжу Жунци сказал: «Нам не подходят западные рецепты, – и в задумчивости: - хотя вот марксизм-ленинизм – не китайское учение, а у нас успешно прижился».

Так что о роли Коммунистической партии, ее руководящей и направляющей силе забывать не следует. Еще в 1984 году родилась «научная» концепция, разъяснившая необходимость проведения рыночных реформ в Китае: страна, мол, находится на «первичной стадии построения социализма». А поскольку до 1949 года уровень развития капитализма был невысок, то приходится использовать институты, обычно связываемые с этим государственным строем – исключительно для того, чтобы подготовиться к строительству следующей стадии социализма. Причем на этом «первичном» этапе КНР будет находится как минимум до 2050 года, а потому нужно всячески поощрять участие частных лиц и госпредприятий в рыночных отношениях. Нужно заметить, что компартия, внимательно анализируя  происходящие в стране процессы, осознает, что ее монополия на политическую власть с каждым годом движения по пути капитализма, оказывается под все большей угрозой. Помнит КПК и об опыте братской когда-то КПСС, погибшей под обломками рухнувших коммунистических идеалов. А потому пытается играть на опережение: в 2001 году в своей речи, которую по старой памяти все время хочется назвать «программной», по случаю 80-летия КПК, ее Генеральный секретарь Цзян Цзэминь сказал, что в партию нужно принимать не только людей рабоче-крестьянского происхождения и интеллигентов, но и представителей частного бизнеса, разделяющих коммунистические идеалы. Ленин назвал бы их «мелкими лавочниками», а китайцы вот готовы в партию принимать – главное, чтобы человек был хорошим и правильно мыслил. Это называется «тройное представительство».

В городе Иу провинции Чжэцзян находится самый крупный в Китае оптовый рынок общей площадью в 500 тыс. квадратных метров, здесь в 27 тыс. киосков продают более 20 тыс. видов товаров. Четырнадцать лет назад на некоторых киосках появились красные доски, – так стали обозначать торговые точки, которыми владеют коммунисты. Из года в год таких досок становилось все больше, сегодня их 218.  Е Фую, коммунист с 30-летним стажем, торгующий изделиями из пластмассы, утверждает: «Такая доска постоянно напоминает мне, что я – коммунист, который должен всегда отвечать за свои слова и поступки, показывая пример окружающим».  Другой коммунист Тун Минсинь, продавец сувениров, соглашается: «Это особый знак отличия, который обязывает не только соблюдать законы, но и проводить в жизнь идею служения народу, отдавать все силы делу процветания рынка и насаждению здорового духа».

В 1985 году в торговом городке была создана партийная ячейка, недавно выросшая в партийный комитет. Чэнь Жулинь, заместитель секретаря парткома рынка, утверждает, что наличие такой доски помогает «осуществлять контроль за деятельностью коммунистов со стороны широких масс и в то же время  повышать влияние коммунистов на массы, укреплять боеспособность партийной организации, утверждая  на рынке здоровый дух и обеспечивая его нормальное развитие». Один из постоянных покупателей говорит: «Мы любим покупать у коммунистов, потому что они честны и никогда не обвешивают, и уж тем более не продают подделок. Так что мы в них абсолютно уверены».

На киоске торговца трикотажными изделиями Ло Веньхао – свеженькая красная доска, он только что вступил в партию и с энтузиазмом утверждает: «Коммунистическая партия – великая политическая сила. Быть в ее рядах – большая честь для меня». Как видите, никакой психологии мелких лавочников, и быть богатым коммунистом – не только возможно, но и почетно.

А вот история предпринимателя  Ван Цзяньцзюня из села Дажэньси, в которой, как в капле воды, отразилась вся история китайских экономических реформ.

Сегодня Ван Цзяньцзюнь с женой и тремя детьми живет в собственном двухэтажном доме, обставленном по последнему слову местной моды – с импортной мебелью, телевизором, проигрывателем DVD, музыкальным центром и современными средствами связи. Он говорит, что своим нынешним благополучием обязан «мудрому политическому курсу центрального правительства». Ведь до 1978 года жизнь была совсем иной: семья жила в старом доме, где не было даже электрических розеток – зачем они нужны, если о бытовых электроприборах даже и мечтать не приходилось? Зато все жили одинаково – одинаково бедно.

Но с началом реформ жизнь в деревне совершенно  изменилась, о чем и рассказывает Ван Цзяньцзюнь: «В 1978 году правительство решило всячески стимулировать инициативу, побуждая заниматься другими видами хозяйствования, кроме полевых работ. Я взял подряд на небольшое предприятие, находившееся в нашем селе, которое занималось гальванообработкой». Поначалу пришлось ох как нелегко: не имея технических знаний и управленческого опыта, Ван столкнулся с немалыми трудностями. Чтобы повысить уровень производства, он пригласил технических специалистов, а управлению учился на практике. Затраченные усилия не пропали втуне, и вскоре предприятие стало известным всей округе. Сегодня предприниматель с нескрываемой гордостью говорит: «Стоимость валовой продукции предприятия составляет более полутора 180 тыс. долларов в год. Не перестаю удивляться тому, что я, крестьянин, получаю не менее 12 тыс. долларов дохода в год от промышленного производства». Жизнь Ван Цзяньцзюня заметно изменилась: сначала он построил новый дом, потом купил ранее недоступную бытовую технику.

Историю, подобную рассказанной выше, могут поведать и многие односельчане удачливого предпринимателя, которые параллельно с обработкой земли стали заниматься бизнесом: кто разводит домашнюю птицу, кто выращивает и продает цветы и деревья. А потому сегодня в селе Дажэньси немало таких же красивых домов, как у Ван Цзяньцзюня, а в них – телевизоры, холодильники, стиральные машины и телефоны.

Если посмотреть на историю разбогатевшего села, закрадывается крамольная мысль: может быть, прав был бородатый основатель марксизма и действительно бытие определяет сознание? Уж не знаю, Карл ли Маркс тому виной, но предприимчивые крестьяне построили новую школу и оборудовали ее по последнему слову техники, а сельский комитет стал выделять стипендии поступившим в вузы – в надежде, что после окончания университетов они вернутся в родное село, и сделают жизнь в нем еще лучше.

Так что Ван Цзяньцзюнь уверенно смотрит в будущее: «Китайское правительство сейчас претворяет в жизнь стратегию освоения западных районов страны, наше село как раз входит в их число. Это для меня отличный шанс, буду модернизировать свое предприятие. Пока оно еще на невысоком научно-техническом уровне, и у такого производства нет перспективы. Планирую пригласить на работу высококвалифицированных специалистов, освоить передовые технологии и повысить наукоемкость продукции».

Многие экономисты считают, что судить об экономической силе страны можно по уровню жизни людей, что обязательно подразумевает способность приобретать домашнюю бытовую технику, жилье, машины и путешествовать. В самом начале экономических реформ в Китае было три предмета, обладатель которых считался человеком зажиточным: наручные часы, велосипед и швейная машинка. Пятнадцать лет назад тремя вожделенными предметами стали холодильник, телевизор и стиральная машина. Сегодня в китайских домах стоят 120 млн. холодильников, 170 млн. стиральных машин, 400 млн. телевизоров и 16 млн. компьютеров.

Как свидетельствует проведенное исследование, сегодня наиболее желанными предметами для жителей Китая являются персональный компьютер, мобильный телефон, цветной телевизор, микроволновая печь и видеоаппаратура. Кстати сказать, китайский рынок мобильной связи сегодня – крупнейший в мире, более 140 млн. пользователей, при этом каждый месяц эта цифра возрастает на 5 млн., доступ к Интернету имеют около 40 млн. человек.

В 11 крупнейших городах самым желанным предметом домашнего обихода назван кондиционер, а в сельской местности – мотоцикл. Ничего удивительного: лето в Китае очень жаркое, в иные дни температура поднимается до +45 градусов, а влажность достигает 100%, так что кондиционер просто помогает выжить, а мотоцикл для китайского крестьянина, до этого передвигавшегося на ишаке или велосипеде – более быстрое и надежное средство транспорта. 

А в списке предметов, которые планируют приобрести сельские жители, появились холодильники и газовые плиты, которые никогда до этого предметами первой необходимости не считались.

Так что, может, погорячились древние, когда пугали переменами – не только сложности они приносят с собой, но и новые возможности.

Книга «Поднебесная страна» издана в минском издательстве «Рифтур» в 2002 г.