Оба моих дедушки – Федор Виненков и Василий Кацубо – погибли на войне. Обоих не призвали в 1941-м из-за болезней, но оба ушли на фронт после освобождения Беларуси, когда людей катастрофически не хватало. Оба стали пулеметчиками. Василий Кацубо погиб 31 июля 1944 года в Эстонии, подтвердив истину о том, что «пехота живет два месяца». Федор Виненков пал в бою 22 апреля 1945 года – воевал девять месяцев. Семнадцать дней не дожил до Победы. Всего семнадцать. Проживи он их – все было бы иначе: бабушкина жизнь легче и счастливей, мамина тоже. Я бы забиралась к нему на колени, он гладил бы мне волосы, улыбался и рассказывал сказки. Или не рассказывал (бабушка, его вдова, сказок не рассказывала никогда – она прожила очень тяжелую жизнь), но все равно любил бы и баловал. Потому что любить – умел. На бабушке, которую, как говорили родственники и односельчане, любил всю жизнь, женился, когда она овдовела и осталась с тремя детьми на руках. Она не рассказывала, как они все выжили в оккупацию. Говорила только, что это было «очень унизительно. Немцы нас за людей не считали». Редкие рассказанные эпизоды я и сейчас не опубликую – не могу. А она с этим жила. И муж ее Федя с этим жил. И вся Беларусь. Ярость. Ярость владела ими, призванными после освобождения родных деревень и городов – когда ринулись в бой и смогли отомстить за сожженные свои деревни и поруганных женщин.

Забегая чуть вперед, процитирую генерала Кузьму Галицкого, командовавшего 11-й гвардейской армией, в которой воевал дед: «Мы не разжигали страсти, предостерегали воинов против актов расправы. И призывали воинов достойно вести себя по отношению к местному населению. Это вызывало порой недоумение солдат. Помню, как один из гвардейцев спросил меня: «Вот вы, товарищ генерал, говорили, что, вступив на прусскую землю, мы должны быть гуманными, сдерживать себя, не вызывать лишних осложнений. Да разве я могу сдержать себя, если на моих глазах повесили двенадцать человек, в том числе и моего отца? Разве я забуду, как гитлеровцы на виду у всех жителей села облили бензином трупы повешенных и подожгли их?». Когда я это прочитала, подумала, что, наверное, тот гвардеец был белорусом.

В нашем семейном архиве сохранилась единственная довоенная фотография моего дедушки Федора Виненкова, он слева.

Дедушка

Школьницей я нашла в бабушкиных бумагах извещение о том, что Федор Виненков награжден медалью «За отвагу», но не получил ее «связи с выбытием из части». Потом нашла написанную красными чернилами (вы сейчас подумали «Как кровь?», я тогда подумала так же) похоронку: «Федор Виненков, в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге и проявив геройство и мужество, был убит 22 апреля 1945 года». Мы нашли его через 74 года.

Несколько лет назад я пошла в военкомат – спросить, можем ли мы получить наградные документы на ту самую медаль. Там сказали: «Медаль «За отвагу»? Вы должны знать: ваш дед – герой, эту награду солдатам давали за личный подвиг». Через несколько месяцев пришел ответ: у Федора Виненкова две медали «За отвагу» и орден Красной звезды. Ярость. Мой дед был героем.  

Восточная Пруссия

Кенигсберг был крепостью, ее планировали взять в январе 1945 года. Не смогли. Прижатые к морю, отрезанные от остальной Германии, нацисты сопротивлялись бешено. У них было восемь (!) линий обороны, о которых наступающая Красная армия не знала почти ничего. «План Кенигсберга был буквально испещрен условными знаками, обозначавшими укрепления, огневые позиции. С обороной такой плотности мы еще никогда не сталкивались», - вспоминал потом Афанасий Синицкий в книге «Разведчикам ошибаться нельзя». Разведывательно-диверсионные группы забрасывали десятками, возвращались единицы. Именно с истории об этих группах и Геннадии Юшкевиче, книгу которого «Последний из группы «Джек» презентовали в Минске в апреле, начался мой путь к воинскому мемориалу, где похоронен Федор Виненков.

 

До 28 июля в Национальном историческом музее (г.Минск, ул.К.Маркса 12) проходит выставка «Рисунки фронтовых художников» из фондов Калининградского областного историко-художественного музея. На ней есть и этот рисунок Кенигсбергского замка, сделанный в Восточной Пруссии в 1945 году Сергеем Чукановым.

Дедушка

Моя подруга Екатерина Новожилова – журналист, работает в программе «Легенды армии» российского телеканала «Звезда». Они снимали программу о Геннадии Юшкевиче, для которой она нашла компетентного эксперта (смею вас заверить: это не просто) – военный журналист, писатель и историк спецслужб Юрий Ржевцев из Калининграда о советских разведывательно-диверсионных группах в Восточной Пруссии знает практически все, что есть в открытых источниках, и еще немного сверх того.

Может быть, вы удивитесь, но часто, когда женщины журналистки собираются за столом, они говорят о работе. Вот так и мы с Катей – сидели в Карловых Варах и говорили о ней, любимой. Она с горящими глазами рассказывала о своих находках – людях, историях и документах. Мы говорили о войне, о том, что ведь сегодня невозможно представить, каково это – пятнадцатилетнему парню Генке Ёжику, как называет себя Геннадий Юшкевич в книге, оказаться заброшенным в тыл к врагу, как выжить, как выполнить задание. Как это вообще – быть на войне. Она говорила о своем компетентном эксперте Юрии Ржевцеве из Калининграда, а я ей: «У меня там дедушка погиб, и мы до сих пор не знаем, где он похоронен». «Так давай узнаем», - говорит Катя и пишет Петровичу: так, мол, и так, есть солдат, знаем, как зовут, знаем, когда погиб, не знаем, где похоронен. Через полчаса Юрий присылает фотографию гранитной плиты, на которой среди других имен есть и это – Ф.Ф.Виненков: вот он, ваш герой. Я звоню маме: «Мама, мама, я нашла твоего папу!». Мы сидим втроем на кухнях – мы с Катей в Карловых Варах, мама в Гомеле – и плачем. Петрович в это время в Калининграде не плачет: он мужик, да и делать такие находки ему не впервой.

Восточная Пруссия

В январе 1945 года войска Третьего Белорусского фронта, в составе которого в 11-й гвардейской армии воевал мой дед, ежедневно теряли 1.5% боевого состава. Темпы наступления – сто метров в час. Немецкий ефрейтор Шмагге из 542-й пехотной дивизии писал: «Всех поразило, что у русских так много пехоты. Они наступали сплошной массой». Откуда истощенная страна брала людей под конец войны? Истории моих дедов – тому объяснение: в начале войны их не взяли из-за болезней, а в конце брали уже всех. Отца моего мужа Леонида Пеньевского призвали из Архангельской области, когда ему было 17 с половиной. До совершеннолетия учили минометному делу, как только исполнилось 18 – на фронт. Он штурмовал Рейхстаг.  

Как рассказывал мне ученый секретарь Музея истории Великой Отечественной войны в Минске Валерий Надтачаев, не редкостью было, когда освобожденных на территории Восточной Пруссии бывших военнопленных или угнанных на принудительные работы, прямо там призывали в действующую армию. «Если 11-я гвардейская армия начнет наступление, - говорил начальник штаба 3-й танковой армии вермахта 17 января, - мы будем бессильны что-либо сделать, чтобы ее остановить». Армия пошла в наступление.

Первой медалью Федора Виненкова наградили 6 февраля 1945 года: «При контратаке противника, в районе господского двора Гросс-Каршау, Восточная Пруссия, выдвинулся с ручным пулеметом вперед и своим огнем преградил путь наступавшей немецкой пехоте, уничтожив при этом 4 гитлеровцев». В том бою дед был ранен, отправлен в госпиталь, и о медали не узнал. Если бы не это обстоятельство, мы бы, возможно, до сих пор не знали о его подвигах и наградах.  

В феврале в Восточной Пруссии появились отделы по делам репатриации  и сборно-пересыльные пункты: каждый день наступления освобождал советских людей, неволею судьбы оказавшихся в Германии. Им говорили: «Все, что имеете, везите домой. Особенно белорусы, которые сильно пострадали. Вас каждый день ждут дома, а на границе ничего отбирать не будут». Женщины ехали домой, мужчины чаще всего шли на фронт.

Чуть больше чем через месяц, 16 марта, Федора Виненкова наградили второй медалью «За отвагу»: «В бою в районе д.Попплиттен, Восточная Пруссия (сейчас п.Ново-Московский Калининградской области – И.П.), поддерживая огнем своего пулемета наступление наших подразделений, уничтожил 5 гитлеровских солдат».

Валерий Надтачаев говорит, что в такой скорости награждений не было ничего удивительного: бои в Восточной Пруссии были такого накала, что известно немало случаев, когда человек становился полным кавалером ордена Славы за два-три месяца. Если выживал. 

Штурм Кенигсберга. Апрель 1945.

На новый штурм Кенигсберга Красная армия пошла 6 апреля 1945 года. Вот что было написано в памятке гвардейцу штурмовой группы, перед атакой их были созданы десятки: «Готовься к атаке скрытно, без шума. Оружие держи наготове: автомат на шее, гранаты под рукой. При штурме дорога каждая секунда. Всеми средствами добивайся внезапности удара. Незаметно пробирайся вдоль стен домов, прыгай в окна, по трубам и лестницам забирайся на чердаки. Появляйся там, где враг тебя не ожидает. Врывайся в дом вдвоем – ты и граната. Граната – впереди, ты за ней. Следующая граната уже наготове. В доме много комнат, коридоров, перекрытий, успевай поворачиваться! В каждый темный угол – гранату! Бегом вперед! По потолку очередь из автомата, снова вперед! Другая комната – гранату! Коридоры прочесывай из автомата. Противник тоже будет драться. Не страшно! Инициатива в твоих руках. Штурмуй злее, беспощаднее! Больше гранат, больше автоматных очередей на голову захватчиков». Перед штурмом командующий 11-й гвардейской армией Кузьма Галицкий говорил: «Передайте комбатам, что первый, кто ворвется в Кенигсберг, получит орден Красной звезды». Мой дед Федор Виненков его получил. Но я никогда не узнаю, был ли он в Кенигсберге первым.

Возможно, он был в одной из тех самых штурмовых групп – по крайней мере, когда читаешь сухие строки приказа о его награждении орденом Красной звезды, складывается такое впечатление (орфография и пунктуация приказа сохранены): «В уличном бою в городе Кенигсберге 7.4.45 года, когда сильный пулеметный и автоматный огонь противника заставил залечь наши боевые порядки, смело выдвинулся со своим пулеметом вперед и умело замаскировавшись в развалинах разрушенного здания, меткими очередями вывел из строя 2 расчета ручных пулеметов противника и, ворвавшись затем в подвал, в упор расстрелял 7 гитлеровцев и захватил 5 человек пленных. При отражении вражеских атак на северном берегу реки Прегеля 9.4.45 года, огнем своего пулемета вывел из строя до 10 немецких солдат и офицеров и прочно удерживая занятый рубеж, способствовал тем самым успешному наступлению наших подразделений на центр города». Наступая, в Кенигсберге проходили два-четыре километра в сутки – это считалось хорошим темпом. 9 апреля 1945 года Москва салютовала двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из 324 орудий: город-крепость взят! Правда, на оборотной стороне медали «За взятие Кенигсберга» выбита другая дата: 10 апреля. Этой медалью был награжден отец моего мужа Леонид Пеньевской, он тоже штурмовал эту крепость, ему было 19 лет. У Федора Виненкова такой медали нет: ее учредили 9 июня 1945 года, он не дожил. 

Солдаты спят, отдыхая после боев, прямо на улицах взятого штурмом Кенигсберга. Апрель 1945.

Дедушка

11 апреля 11-я гвардейская армия генерала Галицкого покинула Кенигсберг: впереди был важный порт Пиллау (сегодня Балтийск, база Балтийского флота ВМФ России). Дали несколько дней отдыха, в которые красноармейцы отсыпались и отдыхали. Как вспоминают очевидцы, устроили праздничный обед:  наваристые щи и густая каша, щедро приправленная маслом и мясом, и двойная порция «наркомовской» водки. Надежды на неделю отдыха оказались напрасными: пару дней – и снова в бой. Город Фишхаузен (сегодня п.Приморск) взяли 17 апреля. Именно этим днем датирован приказ о награждении Федора Виненкова орденом Красной звезды за взятие Кенигсберга. Он знал, что 28 марта у него родилась дочь, и даже успел написать в письме домой, что хотел бы назвать ее Лилей. Но имя у нее уже было – Пелагея, всю жизнь она называет себя Полиной, так ей нравится больше. Ее папе оставалось жить пять дней.

Первоклассница Полина Виненкова и ее мама Мария.

Восточная Пруссия

Пиллау, который ринулись штурмовать после взятия Фишхаузена, прикрывали 19 зенитных батарей, которые вместе с корабельной артиллерией выпускали в минуту до 15 тысяч снарядов. Можно ли было выжить в этом огненном ливне? Историки соглашаются: 22 апреля 1945 года был самый трудный день на подступах к Пиллау. Убито и ранено 1817 солдат и офицеров, в этот день в списке безвозвратных потерь появилось и дорогое нам имя – Федор Федорович Виненков, рядовой, пулеметчик, беспартийный, 1913 года рождения, призванный 8 июля 1944 года из колхоза им. Молотова Кормянского района Гомельской области. Рядом с ним в этом списке воины из Астрахани, Смоленска, Баку и Паневежиса. Все были захоронены в недавно освобожденном Фишхаузене. Позже командир 79-го гвардейского полка Герой Советского Союза Сергей Шелковый признавался, что сражение было выиграно «массой людей, а не маневром. Такую насыщенность артиллерийским огнем со стороны противника я встречал только под Сталинградом и Витебском. Противник имел здесь очень выгодную оборону. По тяжести боя эта операция равна Сталинградской».

Дедушка

Мы поехали в Приморск вчетвером – я, мой муж Михаил Пеньевской, Юрий Ржевцев и Катя Новожилова, специально прилетевшая из Москвы, чтобы увидеть окончание истории, в которой сыграла такую важную роль.

Они говорили о войне, я молчала. Путь длиной в 74 года близок к завершению, а я до сих пор не могу в это поверить. Перед поездкой я съездила в Гомель, к бабушке, взяла немного земли с кладбища – она желтая, песочная, усыпанная хвоей. Всю жизнь бабушка прожила одна, из ее четверых детей выжила только глазастая девочка – та самая, которую Федя просил назвать Лилей. Я думала, что эта земля, такая сухая, как бабушкины глаза (я никогда не видела ее плачущей) – единственное, что я могу отвезти деду, чтобы сказать: она помнила тебя всю жизнь. Не ждала, но – помнила.

Приморск, бывший Фишхаузен, сегодня – поселок, меньше 2000 человек. «Видите старую немецкую водонапорную башню? – говорит Юрий, - Это наш ориентир, мемориал возле нее». Солнце палит, мы идем и молчим. Все молчим. Мой трепет передался моим спутникам, мне кажется, что у меня начинается озноб, и я боюсь, что это тепловой удар, что упаду, не дойдя несколько метров. Но – дошла, в мемориале, зеленом и тенистом, мое спасение. Ржевцев рассказывает: «Здесь в 1955 году сделали большую братскую могилу, из разных захоронений привозили. Где именно их похоронили? Думаю, где-то вот здесь, в центре, и дед твой здесь. Ну, а на какой плите имя – ищи». Я растерялась: плит много, на каждой – десятки имен, здесь захоронены почти 2000 бойцов. Пошла налево, на третьей плите он – Ф.Ф.Виненков. «Что-то же тебя сюда повело», - говорит Юрий. Мы сидим вчетвером и молчим. Высыпаю «бабушкину» землю у плиты, беру немного отсюда. Она здесь совсем другая – черная, густая. Привет бабушке – может быть, она улыбнется мне откуда-то сверху, увидит, что я сделала в этой жизни что-то действительно важное.

«Снился тебе дедушка эти дни?», - спросила мама, когда я приехала в Гомель рассказать ей эту историю. Нет. «А мне снился. Говорил: «Я так хотел тебя увидеть». И вот тут я сломалась – и разревелась. Я оплакивала их всех: героя Федю, на память о котором осталась единственная довоенная фотография и  наградные документы, его любимую жену Марию, полжизни проработавшую на клинкерном заводе и достававшую из печи кирпичи – чтобы заработать 50 копеек в день, нужно было уложить тысячу горячих штук на тележку, его единственную дочку Полину, которую он не увидел даже сейчас: здоровье ей многого не позволяет. Я плакала обо всех судьбах, которые поломала война.

… Когда вечером мой муж фотографировал обелиск на площади Победы в Калининграде, паренек лет одиннадцати спросил: «А что вы фотографируете?». Муж в ответ: «А ты знаешь, кому это памятник?». «Знаю, - улыбнулся мальчишка, - богам». Они смотрят за нами. Смотрят на нас. Я помню. И продолжаю искать своего другого деда – Василия Кацубо, погибшего в Эстонии. Беларусь помнит…

Калининград-Минск

Фотографии из Кенигсберга 1945 – сайт historicaldis.ru

Фото рисунка С.Чуканова любезно предоставлено Национальным историческим музеем Республики Беларусь.

Фото из Калининграда - Михаил ПЕНЬЕВСКОЙ

Остальные фото и документы – личный архив автора

Опубликовано 12.07.2019 в газете «СБ. Беларусь сегодня»