БЕЗ ЖЕЛЕЗНОГО ЗАНАВЕСА

 

ЧЕХОСЛОВАКИЯ: СТРАНА, КОТОРОЙ БОЛЬШЕ НЕТ. Часть 5

 

Сегодня заканчивается публикация материалов об изменениях, которые произошли в Чехии и Словакии после Бархатной революции 1989 года. В предыдущих материалах мы говорили о политике и о том, как выживали предприятия в лихие 1990-е и как в Чехии и Словакии возникали новые, всемирно известные бренды, как изменилась жизнь людей – известных и простых. Сегодня чехи и словаки рассуждают о своем национальном характере, друг друге, отношениях между своими странами и о том, почему распалась федерация. А еще – могут ли жить вместе два народа, если один из них предпочитает пиво, а другой – вино?

 

Пиво против вина

Одна из самых интересных версий, которые я слышала, о том, почему распалась Чехословакия, такая: «Ну как мы можем быть вместе? Чехи любят пиво, а словаки вино, что у нас общего?». Об общем и различиях чехов и словаков мы подробнее поговорим в следующей части, а вот о пиве и вине как чертах национального характера – прямо сейчас. Ради этого я съездила в два города, слава которых построена на напитках: чешский Пльзень знаменит заводом «Пльзеньский праздрой» и тем, что дал название целому виду пива – пильзнер, а Пезинок – столица словацкого виноделия.

Если спросить о том, чем знаменита Чехия, первое, что приходит на ум – именно пиво. Знаменитое и одно из лучших в мире (чехи, конечно, скажут, что лучшее, и я сразу соглашусь). А Словакия? Что приходит в голову? Пиво вряд ли (после чешского-то!). Если вы еще не были в Словакии, то, скорее всего, даже и не знаете, что там делают отличное вино. Не удивительно: на экспорт оно почти не идет (хотя медали на международных конкурсах завоевывает регулярно), а конкурировать с виноделами из Франции, Италии и Испании не удается (да и цель такая пока не ставится). Но словацкие виноделы не унывают: внимание родной аудитории им гарантировано. Искушенные в разных напитках словаки (запад ближе к Чехии и знает толк в пиве, север вместе с поляками предпочитает напитки покрепче, ну, а юг с востоком, верный традициям Австро-Венгерской империи, с удовольствием пьет вино) знают: у них прекрасное вино – натуральное, ароматное, из родного винограда, ну а что дорогое такое, так на то есть свои причины.

…Традиция пивоварения в Пльзене – старинная: 200 лет назад в городе было 260 домов, имевших юридическое право производить пенный напиток, причем право это закреплялось именно за домами, а не за владевшими ими людьми (это право не отменяли даже в социалистические времена, формально оно существует и сегодня). В общем, старались кто во что горазд: варили все. А вот о качестве заботились немногие, а потому тротуары вокруг пивных были буквально залиты мутной жидкостью: гости заказывали кружку, пробовали и с возмущением выливали. Из-за этой «каламиты» («бедствие»: именно под этим названием явление вошло в городскую и пивную историю) слава пльзеньских пивоваров практически сошла на нет. В 1839 году городские власти, обеспокоенные сохранением пивной репутации, решили построить завод. За ценой не постояли: владельцы домов, имевших право на варение пива, скинулись, стали акционерами нового предприятия и пригласили не слишком еще известного пивовара из Баварии (Бавария тогда была законодательницей пивной моды) 26-летнего Йозефа Гролла. И через три года непрерывных экспериментов молодой человек буквально сотворил чудо: не просто спас репутацию местного пива, но и дал имя поверившего в него города новому типу пенного напитка. Из светлого солода, отборного хмеля из Жатца (он до сих пор считается лучшим в мире) и чрезвычайно мягкой местной воды с помощью  баварской технологии низового брожения он создал прекрасное пиво, которое до сих пор выпускается под немецким названием «Pilsner Urquell» – «Пльзеньский первоисточник», что подчеркивает происхождение всех пильзнеров мира.

Сегодня некоторые чехи с грустью говорят: «Наше знаменитое пиво больше не чешское». И в некотором смысле это правда: пивоваренный завод принадлежит международной компании SABMiller (практически все крупные пивоваренные заводы Чехии больше не принадлежат, исключение – завод в Ческе-Будеёвице, выпускающий пиво Budweiser Budvar, малые пивоварни, которые становятся все более популярными, уже другая история). Но люди на заводе с немного извиняющейся интонацией мне говорили: «Зато SABMiller принес нам большие инвестиции». Это правда и, кстати, случается далеко не со всеми проданными иностранцам предприятиями. Как правда и то, что теперь все пиво Pilsner Urquell, которое продается в мире, производится именно здесь, в Пльзене. Здесь этим гордятся. Более того: новые владельцы (все же это одна из крупнейших пивоваренных компаний в мире, работающая на шести континентах – так что толк в пенном напитке они знают) вернули старые традиции. «Было время, когда нас, бочкарей со стажем, буквально выбросили на улицу», – с тоской вспоминает Ладислав Бештяк, проработавший на заводе 55 (!) лет.

Было время, когда от людей его профессии на «Праздрое» отказались, решив, что отныне пиво будет «зреть» в нержавеющих бочках – как почти везде в мире. Но несколько лет назад все же поняли: у пива, зреющего в дереве, иной вкус – особенный, не похожий на другие. И вернулись к деревянным бочкам (благо, они сохранились). Вернулись даже к развозу пива на телегах: два раза в неделю городские пивные получают свой напиток с соблюдением всех исторических традиций. Так что «Пльзеньский праздрой» пиво все же чешское, хоть и иностранное (вот такой парадокс).

Бочкарь Ладислав водил меня по пивным подвалам (это целый мир протяженностью 9 км со своими «Африкой» и «Сибирью»: так называют отдаленные уголки) и угощал свежайшим пивом из бочек, которые он делал собственными руками: «Нашего пива много не бывает. От него одна только польза, такое хорошее». Пью – и верю.

«В небольшом количестве алкоголь помогает здоровью, – убеждает главный технолог Малокарпатской винодельческой компании Душан Дурдовански, – 300-350 г вина – тот полезный объем, который можно выпивать каждый день». «Вино в Пезинке не алкоголь, а лекарство», – убежден и заместитель председателя правления Станислав Бенушчак. Из чешского Пльзеня перемещаемся в словацкий Пезинок – лучшее, на мой взгляд, место, чтобы поговорить о словацком вине и винодельческих традициях. В центре города возвышается старинный замок, превращенный в Национальный салон вин. Принадлежит Малокарпатской винодельческой компании, на завод которой я и отправилась. Главному технологу компании Душану Дурдовански 26 лет (столько же было Йозефу Гроллу, когда его пригласили в Пльзень), но он – признанный авторитет, без которого ни одна бутылка вина здесь не рождается.

Делать вино – семейная традиция: этим занимались и его отец, и дед, и ему «это очень интересно». О том, как рождается вкус вина, говорит охотно: «У нас традиционное производство сочетается с современными методами. Каждый сорт винограда мы стараемся так обработать и произвести вино, чтобы каждый год оно получалось иным, мы не повторяем один и тот же вкус из года в год». Станислав Бенушчак добавляет: «Никаких ароматических и консервирующих веществ».

Все вино, которое выпускает Малокарпатская винодельческая компания, производится из собственного винограда, у них около 100 га виноградников. Сейчас идет техническое перевооружение: «Из большой компании делаем небольшую, – рассказывает Станислав Бенушчак, – нужно покупать новые технологии. Для финансирования реконструкции используем не только собственную прибыль, но и европейские фонды. Сначала мы должны вложить 100% собственных инвестиций, а потом половину затраченных средств вернут европейские фонды».

В Словакии около десяти крупных винодельческих компаний, но в одном только Пезинке с его 23 тыс. населения больше ста: «В каждом втором доме есть небольшое винное производство», – говорит Бенушчак. Удивительно, но друг с другом не конкурируют: «местные производители удовлетворяют потребность вина в Словакии на 60%». Остальное заполняется импортным продуктом, который зачастую оказывается дешевле. «Мы не можем конкурировать по ценам, – объясняет Станислав Бенушчак, – мы северная граница выращивания винограда и наши урожаи с гектара половина от того, что собирают на юге. Поэтому расходы на производство у нас достаточно высоки по сравнению с южными странами. А поскольку мы делаем вино только из нашего винограда, оно получается дороже. Если бы мы привозили дешевый виноград из Венгрии или Италии, могли бы делать более дешевое вино, но тогда оно не было бы словацким. Ну, и в старых винодельческих странах технологии на более высоком уровне. Кроме того, поддержка виноделов в Италии, Испании, других странах намного выше, чем у нас. Вон у наших ближайших соседей, в Австрии, 30-40% дотирует государство».

Чехам, конечно, в этом смысле повезло больше: с их родным пивом никакое импортное конкуренцию не выдержит. Немцы и те с удовольствием приезжают на выходные, чтобы посидеть в чешских пивницах: и пиво отличное, и дешевле, чем в Германии.

 

 

Не навечно вместе

Во время работы над этим проектом в Чехии и Словакии я провела шестнадцать интервью и всякий раз задавала вопрос: вы жалеете, что Чехословакии больше нет? Кто-то от ответа уходил, многие говорили, что отношения между странами после «бархатного развода» стали даже лучше. Но все сходились в одном: если бы в Чехословакии проводили референдум о сохранении/разделении страны, то большинство высказалось бы за сохранение.  «Поэтому такой референдум и не проводили», – говорили мне. На самом деле у нас есть историческая параллель: референдум о сохранении Советского Союза проводили в марте 1991 года, и 78% принявших участие в голосовании сказали СССР «да», но 26 декабря 1991 года государства все равно не стало. В Чехословакии референдума действительно не было, но опрос общественного мнения все же проводился: 64% чехов и 63% словаков выступали против разделения страны. Но 1 января 1993 года их государства не стало.

 

- Говорят, чехи не хотели договориться, потому что у них был этот словацкий придаток, который, им казалось, они «дотируют», – вспоминает директор словацкого предприятия VIPO Антон Яблоницкий. – Это было бесконечно, постоянно разговоры об этом. Но тот, который меньше, дотируется всегда и везде. Чехи думали: вот мы сейчас освободимся от этих словаков и – быстро на Запад. А словаки не были настолько ловкими, чтобы договорится. Все-таки наши представители не владели тогда умением договариваться, это больше чешская способность. И чехи были намного лучше подготовлены ко всему. Лично я жалею, что федерация не получилась: вместе мы были бы сильнее.

Словак Йозеф Дольник, руководитель компании Investefekt, согласен с тем, что чехи к «разводу» были подготовлены значительно лучше, но ищет кому на самом деле это было выгодно:

- Чехи начали говорить, что они работают на словаков, а словаки – что мы работаем на чехов. И атмосфера так накалилась, что все сказали: разделимся, покажем, кто на кого работает. Были люди, которые получали деньги и подогревали все это. Словакам это было невыгодно, потому что у нас не было международных связей. Но спасибо Владимиру Мечьяру за то, что он сделал, что нормально поставил словацкое государство, что мы прожили так, как прожили и живем до сегодняшнего дня. Думаю, что в то время не было другого пути, потому что те чехи, которые были наверху, уже сказали – все. У них уже даже деньги подготовлены были. А мы в 1993 году, когда образовалась Словацкая Республика, еще долго – полгода или сколько – рассчитывались чехословацкими деньгами, а у чехов уже были свои. Быстренько. Они ко всему были подготовлены. Флаг чехословацкий остался чехам, авиалинии чехословацкие остались чехам, суда остались чехам, герб остался чехам. Много, о чем я не знаю, осталось там. А нам здесь закрыли производство военной техники.

- То есть в тот момент это было выгодно…

- Чехии. Мы не были готовы. 

- И кто от этого выиграл, кто проиграл? Ведь если бы Чехословакия оставалась единой, она экономически была бы сильнее?

- В то время на это никто не смотрел. Конечно, Чехия и Словакия это не такая сила, как была Чехословакия. А так… - пан Дольник некоторое время молчит, а потом: - Ну что, лучше было Югославии, когда были все государства вместе или отдельно?

- Вместе.

- Вместе – всегда большая сила. То же самое Чехословакия. Почему немцы соединились, а славяне разделились? Чей это был интерес? Я говорю – везде американцы.

Учительница Вендула Гржебикова уверена: «Простые люди этого разделения очень не хотели. Просто Клаус и Мечьяр (Вацлав Клаус и Владимир Мечьяр – премьер-министры Чехии и Словакии в последние годы существования федеративной Чехословакии – И.П.) были как два петуха, каждый хотел править, работать вместе они не могли, вот нас и разделили». И это мнение разделяют (уж простите мне эту тавтологию) большинство чехов. Не уверена точно насчет словаков, но подозреваю, что и они в большинстве своем думают так же. 

По-видимому, споры о том, кто виноват и кому это было выгодно, не утихнут еще долго. Что на самом деле, как мне кажется, означает, что развод свой, каким бы «бархатным» он не был, чехи и словаки еще не до конца пережили. Вон правительства двух стран все чаще проводят совместные заседания и обсуждают совместные проекты. Тоска по Чехословакии (которая действительно у многих есть), как становится все более очевидным, это вопрос разницы поколений: молодые люди, которым сегодня около 20 лет, Чехословакию не помнят, зато те, которым за сорок, воспринимают словаков «как своих», говорит учительница Вендула Гржебикова (чешка): «Для нашего поколения это так: мы с ними, они с нами. У нас много словаков: в здравоохранении, искусстве, всегда в правительстве были чехи и словаки. Например, мы ничего не имеем против Бабиша (вице-премьер и министр финансов Чехии), потому что он словак. Господин Шварценберг (бывший министр иностранных дел и руководитель оппозиционной партии ТОР09, проиграл президентские выборы нынешнему руководителю Чехии Милошу Земану) волнует нас больше, потому что он то ли немец, то ли австриец. Мы к словакам относимся как к самим себе. У многих людей кто-то из предков словаки. Они ведь так долго не были для нас другим государством, просто они немного по-другому говорят и более темпераментные. Чешский гимн обрезали, там Словакия больше не упоминается, так мне все время кажется, что чего-то не хватает. Там пели о горах Татрах. Был случай, когда наши хоккеисты что-то выиграли, пели гимн. Он закончился на тех Татрах, а хоккеисты продолжали его петь». Молчим: грустно. Мы обе потеряли страны, в которых родились. Пережили, конечно, научились жить по-новому и даже неплохо справляемся, но ностальгия нет-нет да и посетит…

У словаков, как мне показалось, больше обид. Возможно потому, что в отличие от чехов, им пришлось строить свое государство почти с нуля: ни флага, ни герба, ни валюты.

«Даже в хоккее Чехия сразу попала в дивизион А, а нам пришлось взбираться наверх из дивизиона С!», – возмущенно говорит словак Станислав Бенушчак. Больше двадцати лет прошло, Словакия давно участвует во всех чемпионатах мира по хоккею, а в 2002 году даже стала чемпионом, но его обида так и не улеглась.

Но все же несмотря на старые обиды, сегодня чехи в Словакии и словаки в Чехии чувствуют себя не в гостях – дома: «Всегда говорится о том, что мы разошлись, но не говорится о том, что во время развода, а это примерно полгода, мы приняли 28 правовых норм о сотрудничестве в будущем, – говорит первый премьер-министр независимой Словакии Владимир Мечьяр (один из тех «петухов», которые не смогли жить, по словам учительницы Гржебиковой, вместе в единой Чехословакии).

– Об этом разделении говорится негативно, но не говорится о положительном, о том, как мы искали новую модель как жить вместе, на каких принципах. Эта модель живет, она хорошая, и позволяет решать вопросы сотрудничества во всех отраслях. Во всех».

В Чехии один государственный язык – чешский, но словацким можно везде пользоваться официально. И в Словакии то же самое в отношении чешского языка. Председатель Конституционного комитета Парламента Словакии Роберт Мадей подтверждает: «Наши языки очень похожи. Настолько, что наши граждане имеют право обращаться в чешские госучреждения и суды на своем родном языке, словацком, и, наоборот, чехи могут писать заявления в словацкие государственные органы на родном чешском языке. Это обеспечивает комфорт людям из обеих стран и напоминает о нашем общем прошлом».

У меня есть знакомый словак, который много лет живет в Праге, и даже не делает попытку выучить чешский. Говорит, его и так все понимают. Правда, молодое поколение хуже. Вот и учительница Вендула Гржебикова признается, что ее 19-летняя дочь Ивана уже почти не понимает словацкий: «Молодое поколение хуже понимает язык. Когда мы были маленькими, читали словацкие сказки и все понимали. Мы даже не улавливали, что они говорят не так, как мы». И рассказывает о том, что, например, в Чехословакии вечерние новости (о, просмотр вечерних новостей во времена социализма не только у нас в СССР был обязательным ежедневным ритуалом) всегда шли на двух языках. Не в смысле,  что один диктор говорил, а другой переводил – нет: одна новость на чешском, другая – на словацком, поэтому и язык на слух воспринимался как один. А сегодня, рассказывает Вендула Гржебикова, когда Ивана начинает смотреть по телевизору передачу на словацком языке (а такие, конечно, идут без перевода), в большинстве случаев быстро переключает на другой канал: для того, чтобы полностью понять смысл, нужно напрягаться и в уме все-таки переводить. Навык двуязычия, с которым много лет жили люди в Чехословакии, молодым поколением, выросшим в разных (пусть и очень близких) странах, к сожалению, утрачен. Наверное, если бы я рассказала это Йозефу Дольнику, он бы спросил: «Ну, так когда было лучше?» и хитро улыбнулся бы в бороду. Да и Владимир Мечьяр соглашается: «Словаки больше знают чешский, чехи словацкий язык уже забывают, эта разница существует». 

«Чем чехи отличаются от словаков?» – спрашиваю у Йозефа Дольника. На какое-то мгновение задумывается, а потом: «Словаки трудолюбивые, это правда. Но то, что они завидуют друг другу, это тоже, к сожалению, правда. Чехи больше поддерживают друг друга, у них исторически всегда было больше производства, им лучше удается зарабатывать деньги. В этом они очень умные. Они всегда говорят: «золотые чешские ручечки».

Жаль, что его не слышит директор компании «Мавел» чех Ян Шип. Несмотря на то, что у него немного иной взгляд на разделение Чехословакии, во многом он с паном Дольником согласился бы:

- Здесь, в Чехии, есть люди, которые рады, что мы разделились, но есть и те, которые хотели бы сохранить Чехословакию. Я не хочу, чтобы выглядело, будто я критикую словаков или что я националист. Но я не знаю, позволила ли бы Словакия, чтобы чех был министром финансов или вице-премьером в их стране (это он опять про Андрея Бабиша – И.П.). Не знаю, возможно ли это, чтобы в словацких компаниях было столько директоров чехов, как в Чехии словаков. Да, в Словакии выпускают больше автомобилей, но… Знаете, Карлов мост старше Америки, а я не знаю, Словакия в то время была южная Польша или северная Венгрия. Я бы хотел, чтобы чехи могли гордиться не только Швейком, но и своими долгими традициями. Во время Австро-Венгерской империи мы были индустриальной базой этой империи. И если бы наш вице-император Франтишек д'Эсте, который жил здесь в замке Конопиште, не погиб в Сараево, Европа, возможно, была бы другая (он имеет в виду эрцгерцога Фердинанда, убитого в 1914 году в Сараево, его смерть стала поводом для начала Первой мировой войны – И.П.). Пруссия соединилась бы с Австро-Венгрией, и это был бы очень сильный игрок против царской России. И когда я смотрю на мир через эту макроэкономику, мне все равно, успешны сегодня словаки или нет. У них есть евро – хорошо, поздравляю. Есть постоянно какое-то напряжение между чехами и словаками.

- А мне говорили, что чехи не относятся к словакам как к иностранцам.

- Я думаю, что нам, чехам, все равно. Мы любим хорошие отношения. Мне все равно это еврей, мусульманин или кто-то еще. Мы делим людей на хороших, плохих, честных и бандитов. И у нас очень много друзей в Словакии.

- Я пытаюсь понять, что такое чешский национальный характер. Некоторые говорят, что это Швейк, но мне кажется, что чехи это гораздо больше, чем Швейк.

- Правильно. Несколько раз проводили опросы – гордятся люди тем, что они чехи или нет. Я должен гордиться, потому что родился здесь, здесь живут мои родители, здоровье это благодаря Богу, дедушка-бабушка меня воспитывали. Я думаю, что чехи это народ, у которого нет ненависти. Сложный вопрос, очень сложный. Чехи никогда не воевали, а ведь мы могли воевать в 1938 году

- Но не стали.

- Не стали… – замолкает, и мне кажется, что он переживает эту историю как нечто совсем недавнее и личное. – Но кто чехи? Ян Гус первый в XV веке критиковал Ватикан, его сожгли, а Лютера уже не сожгли. Иржи из Подебрад – первый король, который принес принципы Евросоюза. Самым крупным императором в Европе был Пржемысл Оттокар II в XIII веке, его убили, его боялись. Мы, чехи, по-моему, странный народ, я думаю, что мы крестьяне, но не славяне, мы больше похожи на кельтов. Это мое мнение. Мы верим в себя, мы маленький народ, триста лет с 1620 года были под Австро-Венгерской империей. В 1938 году наши современные братья из Евросоюза, французы и англичане, подписали соглашение с Гитлером и Муссолини (имеется в виду Мюнхенское соглашение 1938 года, в советской историографии его всегда называли Мюнхенским сговором, по которому Судетская область Чехословакии передавалась нацистской Германии, представителей Чехословакии на переговоры даже не пригласили – И.П.). А сегодня ни Франция, ни Англия не думают, что были в чем-то виноваты. Приезжаете во французские Альпы, они там говорят: «вы – посткоммунистическая страна», а я отвечаю: если бы не ваш премьер, подписавший с нацистами договор… В 1920-х мы были даже на более высоком уровне, чем Франция. Нас подвели, нас очень подвели. То же самое было в 1968 году. Я думаю, что Брежнев не виноват, там снова виноваты все структуры, которые это позволили. Остается только верить в хорошие отношения. Но я думаю, что теперь начинается эпоха, когда заканчивается демократия, но политики не хотят на эту тему говорить. Бог знает, как будет. Но надо, чтобы остались правда, уважение, доверие, а не лицемерие и обман.

- Один человек мне сказал, что чехам свойственно обостренное чувство равенства, и это одна из основных чешских ценностей.

- Чехия настолько маленький народ… Надо стараться держать такую линию, чтобы было в пользу Чехии, но не было стыдно за свои поступки. А то ведь вот мы члены НАТО, но не хотим отправлять своих солдат. Чех много раз как Швейк, мы говорим – ни рыба, ни рак. С другой стороны, мы такие маленькие, что не можем влиять на мировую политику. Теперь для нас всех очень важно сохранить Европу на своих исторических корнях.

Все-таки у каждого человека – собственный взгляд на историю своей страны. Владимир Мечьяр, думаю, с Яном Шипом не согласился бы: «До 1915 года словаки больше сотрудничали с хорватами, чем с чехами. У словаков есть сильное чувство славянства, – говорит он. – В IX веке словаки много дали христианской культуре. Здесь было первое епископство. Здесь первый раз узнали язык наших предков как четвертый мировой язык. Князя великой Руси в Киеве к христианству привел словацкий священник. Так что это влияние было, но потом мы все потеряли».

Зато чехи не любят вспоминать о том, что главный герой их современной истории Томаш Гарриг Масарик (практически в каждом чешском и словацком городе есть улица его имени) был наполовину словаком, наполовину немцем. Мне говорил об этом Владимир Мечьяр: «Чехословакию основали два словака – Масарик и Штефаник» и добавлял: «Масарик не очень гордился тем, что словак». Но, как говорится, из песни слов не выкинешь… «Словацкий национальный характер, он какой?», – спрашиваю у Владимира Мечьяра. «Словаки люди трудолюбивые, у нас такое отношение к семье: любим развлекаться, но умеем много работать. Гордость есть, мы прожили тысячи лет без государства, но сохранили культуру и язык. Плохо, что завидуют друг другу, даже болезненно. Много мелких ссор, на это тратится много сил».

И чехи, и словаки гордятся собой и своей историей, тем, что удалось сохранить язык и культуру: «Пока триста лет владели нашей страной австрийцы, нам надо было что-то делать», – говорит председатель Коммунистической партии Чехии и Моравии Войтех Филип. Но сохранить свою страну единой не смогли, о чем многие жалеют.

…Чехословакия была не единственной страной, исчезнувшей с карты мира в 1990-х. Но развод этот государственный был поистине «бархатным» – без кровопролития и войны. Да, для многих – со слезами на глазах. Но когда историю смущали человеческие слезы?..

Автор и редакция газеты «СБ-Беларусь сегодня» выражают благодарность за помощь в подготовке материала Посольству Беларуси в Чехии, Посольству Беларуси в Словакии и лично послу Владимиру Серпикову. 

Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО

 

Опубликовано 22.08.2015 в газете «СБ-Беларусь сегодня» (www.sb.by)