17 ноября в Праге будут праздновать 30-летие Бархатной революции. Провели международную конференцию, на которой революционеры вспоминали минувшие дни и выигранные битвы, но признавали: не все получилось так, как мечтали. Об этом говорили и бывшие президенты Польши Лех Валенса и Чехии Вацлав Клаус, и основатель польской «Газеты Выборчей» Адам Михник. Что стало с их революцией?

«Каждое утро я просыпаюсь счастливая, – призналась словацкий дипломат Магдалена Вашарова, – потому что я свободна и могу говорить то, что считаю нужным». Но призналась, что во время недавней поездки по стране пожилая деревенская жительница сказала ей с упреком: «Что вы все носитесь с вашей свободой? Разве ею прокормишься?». «Представляете?», – спрашивает у меня Вашарова, когда в перерыве между дискуссиями я беру у нее интервью. Представляю.

Через 30 лет после революций, изменивших сначала Восточную и Центральную Европу, а потом и мир (ведь баланс сил сильно изменился), бывшие революционеры не перестают спорить: кто был первым, у кого получилось лучше и что делать дальше?

У Леха Валенсы, гордо заявляющего, что «я единственный рабочий среди вас», сомнений нет: застрельщиком революционного процесса была Польша: «Мы вырвали зубы русскому медведю. Остальным потом уже было легче с ним бороться». Валенса был самым колоритным персонажем этой конференции. Подпадая под дерзкое обаяние его личности, понимаешь, почему именно он, а не, например, Яцек Куронь, стал символом польской борьбы. Он и сейчас весь в борьбе: носит свитер со  словом «Конституция» – именно к Конституции апеллируют сейчас противники Ярослава Качиньского и партии «Право и справедливость» (ПиС). Валенса говорит, что свитеров таких у него – больше десятка, на разных языках, но с одной позицией. Которую поддерживает и его бывший соратник по «Солидарности» Адам Михник, заявляющий, что «мы, романтики, были правы», когда делали революцию, но «зря потратили тот кредит доверия, который получили в 1989-м». «Несправедливая ситуация сложилась в Польше по отношению к Леху Валенсе, то же самое – в отношении Мазовецкого, Коруня, Геремека. Их обвиняли, говорили как о предателях. Что они предали народ, убили президента Качиньского. Сегодня, через 30 лет после падения железного занавеса, мы чувствуем, что происходит регресс на разных уровнях», – говорит Михник. Но признает: ПиС уже второй раз выигрывает выборы честно. Это заставляет меня вспомнить вопрос, который задала Магдалене Вашаровой женщина в словацкой деревне.

Бывший президент Чехии Вацлав Клаус констатирует, что «мы стали нормальной успешной страной», достигнув четырех целей революции: «свобода, демократия, рыночная экономика, национальный суверенитет». Но тут же заявляет: на смену одну «-изму» пришло множество других: «Мультикультурализм – это то, на что в 1989 году мы не рассчитывали». И перечисляет нынешние опасности: гей-парады, «гендеризм», когда вместо графы «отец» и «мать» в свидетельстве о рождении появляются «родитель 1» и родитель 2», «климатический экстремизм» – это уже про Грету Тунберг. И, подводя итог: «Сегодня нам не угрожает коммунизм, но угрожают многие другие –измы. Мы недостаточно защищаем себя от них».

И тут на сцену буквально взлетает Тамаш Дойч, соратник Виктора Орбана со времен студенческой молодости, стоявший у истоков правящей в Венгрии партии ФИДЕС, единственный действующий политик из числа собравшихся (депутат Европарламента): «Европа или станет Центральной Европой, или пропадет. Мы понимаем, что значит быть Европой и европейцами. Мы понимаем, что такое семья, вера и традиции. Это у нас в крови». Но не все бывшие революционеры разделяют его мнение.

Революцию начать легче, чем завершить, предупреждал, кажется, Вацлав Гавел. «Есть у революции начало, нет у революции конца», – с иронией говорили, кажется, наши родители. «Давайте бороться за надежду, – убеждает Адам Михник. И в самых плохих моментах надежда всегда есть». Ведь не может такого быть, чтобы от революции осталась только надежда.

Опубликовано в «Народной газете» (https://www.sb.by/ng/)