Мы живем только раз, любовь – три года, у кошки девять жизней, а сколько живут книги?

Помните, с каким энтузиазмом ваши родители, а, может быть, и вы сами, собирали домашние библиотеки? Ходили по магазинам, а там – ни тебе Дюма, ни Мопассана, ни Есенина и уж тем более Бродского, и даже Достоевский бывал не всегда. Маяковский, конечно, был, но к Маяковскому в советское время опытные книголюбы относились свысока: ну, поэт революции, нам такой не нужен – нам бы в дом что-нибудь подальше от советской власти и ближе к Мопассану, кстати, его «Милого друга» мама запрещала мне читать. Но какую силу мог иметь этот запрет, когда книга в доме, а мама на работе? Правильно – никакого. Запрет вообще – прекрасный способ заинтересовать подростка. Так что запрет я, конечно, нарушила, в чем и призналась: ничего, мол, «такого» в «Милом друге» нет, в «Пышке» об «этом» больше. Хотите приучить детей читать – запрещайте и намекайте: «Тебе рано», «Ты не поймешь» и т.д. Отлично работает.  

Мои родители собирали домашнюю библиотеку истово, с азартом. В 1970-1980-е библиотеки собирали, кажется, все. Хорошие книги были и признаком интеллектуального дома, и достатка в нем. Моя мама работала в райкоме партии и отвечала, среди прочего, за подписные издания. Помню, как мне было обидно, что, несмотря на такие возможности, собрания сочинений Дюма у нас не было. У моего одноклассника Сергея мама работала в областном библиотечном коллекторе, и у него была лучшая домашняя библиотека. Я любила приходить к нему в гости за книгами, которые сначала читал папа (быстро), а потом я – тоже быстро, потому что другие одноклассники стояли в очереди. Зато у нас дома были полные собрания сочинений Толстого, Достоевского и Горького и Чехова. Помню, как мама сокрушалась, что денег хватило только на 18 томов Чехова – полное собрание сочинений. А вот «Полное собрание сочинений и писем» было в 25 томах, «а у него знаешь, какие письма интересные, не хуже рассказов», – с грустью говорила мама. Когда я стала разбирать мамину квартиру, все эти собрания сочинений переехали ко мне в Минск. Потому что расставание с домашней библиотекой – одно из самых болезненных: как будто отрываешь от себя часть жизни. Хотя не у всех, конечно, так.

Координатор проекта «Книге вторую жизнь» Наталья Зубрицкая говорит, что домашних библиотек им сдают несколько в неделю. Увы, но времена собирания домашних библиотек прошли. Так сколько жизней может прожить книга?

Мы с мамой со своей домашней библиотекой расставались в несколько заходов. Сначала собрали прочитанную беллетристику, книги про революцию и детективы. Когда-то ради этих детективов в бумажных обложках, которые я ходила получать на почту, и там на меня смотрели с завистью, мы выписывали журнал «Сельская молодежь». Потому что серия «Подвиг» шла к нему приложением: каждый месяц детектив, причем не только советский. А в самом журнале публиковали хорошие рассказы – например, именно там я впервые прочитала Маркеса. Но детективы – штука, согласитесь, одноразовая: перечитывать не будешь. И мы отдали их в библиотеку женской тюрьмы. Вторую порцию книг отдали в детский дом, последнюю – в гомельскую городскую библиотеку.

Знаете, я просто не могу выбросить книги. Даже те, к которым не буду возвращаться: воспитана относиться к печатному слову трепетно, бережно и даже нежно. И я не одна такая. У многих не поднимается рука выбросить книги из домашней библиотеки, даже когда ее владелец уходит из жизни. Поэтому у благотворительного проекта «Книге вторую жизнь» всегда есть работа. Видели зеленые контейнеры «Макулатура» в минских домах (их почти 700 по городу)? Если положите книги туда, они попадут в руки волонтеров – как оказались уже 90 тысяч книг. Каждую рассмотрят, рассортируют по темам и кому-нибудь предложат.

Больше всего сдают фантастики

Эти книги наполняют библиотеки в селах, больницах, образовательных и социальных учреждениях: и людям чтение, и книгам вторая, а то и третья, жизнь. Сортировкой занимаются волонтеры из Университета третьего возраста. Когда я на этой неделе приходила к ним на предприятие «Белгипс-ЭКО», несколько легковушек отъезжали заполненными: книги отсюда разбирают очень активно. И поэтому, уверена активистка Наталья Хлопкова (она меня с этим движением и познакомила), слухи о кончине печатной книги сильно преувеличены. А координатор проекта Наталья Зубрицкая рассказывает о том, какие книги иногда оказываются на этих полках. Попадаются с ценными дарственными надписями, красивыми экслибрисами, автографами известных писателей – Ивана Шамякина, Тараса Хадкевича, Алеся Ставера, например. В мае в одном из контейнеров обнаружили 30 томов Большой советской энциклопедии, причем новых, в упаковке. А однажды в контейнере оказался учебник теологии Франтишка Пшилецкого 1756 года издания. Экспертиза подтвердила, что когда-то книга принадлежала костелу Вознесения Пресвятой Девы Марии в Будславе, откуда исчезла, скорее всего, во время Второй мировой войны. Как она оказалась в контейнере с макулатурой – загадка.

Если обстоятельства сложились так, что вам нужно расстаться с домашней библиотекой – не выбрасывайте ее, поверьте, у любой книги много жизней: отдайте тем, кому она сегодня нужна. А завтра он отдаст ее кому-то еще. Книги живут дольше людей.

Наталья Хлопкова с книгами, которым уготована вторая, а то и третья, жизнь.

Фото автора

Опубликовано в газете «СБ. Беларусь сегодня» (www.sb.by)