Турок Исмет, предсказывавший мне, что на референдуме по конституционной реформе, победит «нет» с «небольшим» перевесом в 10% («Сейчас немногие говорят вслух, что будут голосовать за «нет», побаиваются, но на самом деле нас больше»), не угадал. При высокой явке в 86% победило «да» консолидации власти в руках нынешнего (и теперь наверняка до 2029 года остающегося) президента страны Реджепа Тайипа Эрдогана. «Да» его реформе сказали 51.2% людей, принявших участие в выборах, «нет» – 48.8%. Что это означает? Во-первых, что Эрдоган получил то, чего хотел: мало чем ограниченную власть (некоторые западные СМИ уже назвали его «избранным диктатором»), но во-вторых, он получил расколотую страну. Вернее, сам ее и расколол. И заявил о своей победе, не дожидаясь официального объявления итогов голосования. Сегодня он – победитель. Но победила ли вместе с ним вся Турция? Вопрос совсем не риторический. Оппозиция и сторонники «нет» требуют пересчета голосов и выходят на улицы. Стабильность, которую обещал Эрдоган по итогам референдума, кажется теперь недостижимой.

В Турции сейчас многое впервые. Впервые со времен Ататюрка страной так долго (14 лет) руководит один человек: президент (а до того премьер-министр, отработавший максимально возможное количество сроков на этом посту, а до того мэр Стамбула) Эрдоган. Впервые со времен Ататюрка, железной рукой насаждавшего в исламской и достаточно религиозной стране светскость, жена президента носит хиджаб. А ее муж смог аннулировать введенный «отцом турок» запрет на ношение хиджаба в учебных заведениях и государственных учреждениях. Кстати, запрет на ношение хиджаба зачастую ограничивал доступ женщин к образованию, потому что не все семьи соглашались на то, чтобы их дочери снимали хиджаб в классах, так что этот шаг в некотором смысле прогрессивный, даже если европейцам таким и не кажется. И вот новое «впервые»: впервые победа одержана без поддержки крупнейших городов – Стамбул, Анкара и Измир сказали конституционной реформе «нет». Так же как и Анталья (Исмет, обещавший победу «нет», именно отсюда) и другие города курортного побережья: здесь боятся не столько усиления власти президента Эрдогана, сколько утраты того чувства свободы, которое помогает привлекать туристов со всего мира. Туризм, между прочим, до самого недавнего времени давал почти 10% ВВП Турции, но в последние два года этот сектор переживает серьезные проблемы: если в 2014 году страна приняла 42 млн. иностранных туристов, то в 2016-м – только 25 млн. Результаты референдума на туристическом потоке отразятся не лучшим образом.  

Воскресный референдум для Турции – поворотный момент в истории. Из парламентской она превращается в президентскую республику. Полномочия президента становятся исключительно широкими: пост премьер-министра упраздняется, министров президент будет назначать и руководить ими сам. Он сможет назначать и большинство судей, в том числе Конституционного суда, издавать указы в большинстве сфер государственной деятельности. И сможет сохранять партийную принадлежность, что до сих пор было запрещено: чтобы президент был фигурой нейтральной и беспристрастной. Но Реджепу Тайипу Эрдогану нейтральность ни к чему: он говорит, что, сосредоточив власть в своих руках, сможет провести экономические реформы и повести страну в светлое будущее. Те, кто сказал на референдуме «нет» (а это ведь половина населения большой страны), уверены, что для экономических реформ есть правительство (которое Эрдоган и так контролирует), а все, что ему на самом деле нужно – это полномочия диктатора. И он их получил.

Хотя до сих пор отлично справлялся и без дополнительных полномочий: в 2011 году экономика Турции росла со скоростью 10% в год, и ее называли «новым тигром», самой быстрорастущей страной «Большой двадцатки». В стране вырос средний класс, миллионы турок стали жить лучше именно при Эрдогане, с которым и ассоциируются экономические успехи. Зато сейчас безработица в стране выросла до 12%, а общая экономическая ситуация на фоне внутренней политической нестабильности ухудшается. Разделивший страну референдум обещанной президентом Эрдоганом стабильности не принесет, и это уже очевидно.

Результаты референдума в Турции означают: 1) «закручивание гаек» и усиление борьбы с инакомыслием в самой Турции (после неудавшейся в июле 2016 года попытки военного переворота около 43 тысяч человек оказались в тюрьмах, 134 тысячи государственных служащих уволены, более тысячи школ и 20 СМИ закрыты), 2) дальнейшее ухудшение отношений с Евросоюзом (которые и так сейчас на очень низком уровне после того как Эрдоган обвинил запретивших на своей территории турецкую агитацию Германию и Нидерланды в «нацистских методах»), 3) неясность в миграционном вопросе (вероятность того, что Турция откажется соблюдать соглашение с ЕС по мигрантам, сейчас высока как никогда).

До самого недавнего времени Турция была прекрасным примером того, что большая мусульманская страна может быть демократичной и свободомыслящей. «Демократия похожа на поезд, – сказал однажды Эрдоган. – Вы выходите, когда приехали в пункт назначения». Похоже, он в свой пункт назначения прибыл. Но Турция, кажется, еще в пути.